Сон с трудом сдает свои позиции и остается только неохотно открыть глаза, смиряясь с наступлением нового дня. Там, в мечтах было хорошо, а здесь...
Тусклый свет небрежными рваными клочками плывет по комнате, не разгоняя, а скорее добавляя промозглого холода в и без того не жаркое утро. Можно даже не поворачиваться в сторону другой половины огромной постели. Даже лучше не поворачиваться. Чтобы не касаться руками холодной и пустой простыни. Чтобы не прикусывать губ, чтобы не чувствовать... Не чувствовать как рваные обрывки болезненно слабого света просачиваются внутрь. Оставляя после себя тянущее ощущение пустоты.
Нет тебя.
Сердце еще хранит воспоминания о том, что было и другое. Была сонная ласка нежных глаз. Тепло тонкого тела в обьятиях. Хрипловатое "доброе утро"... "Было!", вопит комок глупых мыщц, называемых сердцем. "Не помню", холодно твердит разум. А с комка мыщц спрос маленький, ему кровь положенно в венах толкать, а не о глупостях всяких думать.
Тебя. Нет.
Ледяной пол отзывается ломотой в ступнях ног. Надо бы найти тапки, да вот...
Курить важнее.
Кухонный подоконник еще хранит воспоминания о тепле человеческой плоти. Полночи в окно.Надо же ее кому то отдавать. Жизнь то. Так почему не звездному небу? Первая затяжка. Сигаретный дым спазмом по пустому желудку. Надо бы поесть...
Тихий скрип входной двери. Шлейф холодного воздуха следом за замерзшей фигуркой прорывается в комнату. Оседает на мебели. Теперь здесь долго будет пахнуть осенью...
- Куда ты?
Не вдохнуть, ни выдохнуть. Забыл как дышать. Вот просто взял и забыл.
- Ухожу.
Разворот плеч, торопливость неверных шагов. Скорее уйти. Выйти на улицу и там забыться холодным воздухом осени. Тогда может быть и удастся сделать вид, что ничего не было. Этих месяцев вдвоем просто не было. Потому что не было этого мифического "вдвоем". Взмах рукой. Длинными пальцами вверх. Рассечь воздух, бросить его половинки к ногам.
- Прощай.
Пальцами в холодное дерево двери. Не сломать бы, вон как побелели костяшки. И тихим эхом.
- Прощай...
Осторожно закрыть дверь. Сползти по ледяной стене, прикрывая лицо руками. Теперь можно,теперь нужно даже. Теперь ведь некому видеть. Теперь от слез никому не будет больно. А значит можно плакать, слушая гулкую тишину квартиры. Вторящую такой же тишине внутри. Нет тебя. Больше нет.